«A Common Legal Platform»: новый закон на новых технологиях

«A Common Legal Platform» — концептуальная архитектурная разработка коллектива под названием Liquid Legal Institute e.V. 

Сходу заявляют о своём радикализме в отношении цифровой трансформации закона:

The legal ecosystem must reinvent itself, while also reflecting the particular importance of law.

Этот радикализм, подозреваю, скрыто исповедуют многие из тех, кто занимается разработкой опережающих технологий в LegalTech, но быть радикалом — не самое респектабельное амплуа. Должно накопиться некоторое количество сумасшедших, презревших правила и осторожность, которые заявляют, что власть старины закончилась. В этом ряду уже появляются весомые фигуры, вроде Ричарда Сасскинда, который, с высоты 30 лет, проведённых в попытках внедрять технологии в праве, также склонен утверждать, что припарки не помогают, нынешнюю правовую систему пора отправлять в морг и строить новую, на новых технологических основаниях. Я тоже из этой секты, но мой содержательный каминаут ещё созревает.

Хороший сжатый документ, изложено без воды и по делу. Для моих размышлений по поводу цифровой трансформации права — хорошая пища, при том что содержательно, насколько я вижу и понимаю, взять и переиспользовать для наших мест можно немногое. Здесь я возьму несколько цитат для того, чтобы некоторые критические мысли развернуть, однако, я не считаю, что данный подход нужно или можно как-то изменять в соответствии с критикой: первый момент состоит в том, что нужна несколько иная архитектура правой технологической платформы, прежде всего социальная.

1

В декларациях разработчиков сквозит приверженность идеалам открытого общества:

The CLP shall be construed as a decentralized network; based on common rules and values;
…
The nature of the CLP requires that the CLP is in the interest of all.
…
Neutrality is a crucial value of the CLP. Neutrality in this context shall mean that all participants can derive the same benefits from the CLP on the same terms;
…
All participants of the CLP shall have to ensure … transparency … avoidance of any kind of abuse.
…

The governance shall be based on the principles of democracy; diversity; transparency.

Благими намерениями выложена дорога к грантам респектабельных публичных фондов (сунься куда без ритуального коленопреклонения перед diversity!), но практически — это наивный подход. Попытка реализации которого на сколь-нибудь широких социальных пространствах приведёт строго к обратному эффекту. Асимметрия в доступе к информации и праву, конфликты интересов, стремления к сокрытию сведений и намерений — это не эксцесс, не подлежащее искоренению зло, которое можно побороть технологическими методами. Это нормальный, вечный процесс существования общества. Определение законного и незаконного — часть регулирования в обществе и реализация такого различения в аппарате социальной осознанности и социального насилия — одна из задач перспективной платформы. Возможно даже, публичная установка на «равенство всех перед законом» может быть полезна, как пропагандистский и воспитательный приём. Проектирование же системы, которая отбрасывает или маргинализирует самые критические принципы социальной механики из поля зрения приведёт к тому, что система, которая будет построена, всё равно будет работать, как поле битвы за ресурс, но при этом главные инструменты будут существовать вне её, без социальной осознанности и технологической поддержки.

«Открытое общество» всегда была манипулятивной идеей, призванной камуфлировать рычаги управления демократией, но democracy is failed, и даже манипулятивное прикрытие в новой эпохе требует новой технологической среды с новым консенсусом относительно правил конфликта — в том числе и конфликта между группами с большим влиянием и группами с меньшим влиянием. Процесс практического осознания этого факта вряд ли можно как-то ускорить, но кто это сделает быстрее, опередит других в деле захвата новых рынков. Английская «Славная революция» XVII века может быть примером такой осознанности и трансформации, когда британские элиты, пройдя через очень болезненные уроки, нашли новые правила и новые социальные технологии, что дало небольшому острову 200-летний цивилизационный гандикап.

«Открытость» правовой среды, двигающая массовый экономический рост, и «закрытость» правовой среды, создающая её стратегическую устойчивость, как средства управления асимметриями и социальным конфликтом, должны быть архитектурно осознаны. Мы с Р.Химичем начали осмысливать эти вопросы в работе «Доверие и его воплощения на цифровых рынках» (2019).

2

Установка на то, что правовыми агентами в новом праве будут не только люди, но ИТ-системы, и отношения, подлежащие регулированию — это в том числе отношения между ИТ-системами — критически важна. Но здесь, на мой взгляд, выражена скромно, слишком осторожно.

The CLP shall be intended to serve as a place for co-operation, interaction and exchange – not only between people, but also between IT systems and between people and IT systems.

Киберсистемы не просто «тоже» будут участвовать, они будут составлять основную массу правовых агентов, т.е. агентов, чьё поведение будет регулироваться законом, а также и чье поведение будет воплощать закон. Инфраструктура делегирования только-только начинает формироваться (смарт-контракты), но динамика очевидна. Сначала конечными бенефициарами будут физические лица и юридические лица (делегаты из предыдущего технологического уклада), но далее киберагенты, в процессе цифровизации и автоматизации, перетянут на себя всё большую массу поведения, обеспечивающего общественную жизнь: конечные бенефициары распадутся на группы функциональных аватаров. Закон следующего века — закон мира кибер-делегатов. Что это значит практически и в деталях — вопрос непростой, но некоторые инварианты можно фиксировать.

3

Авторы описывают технологический стек:

The CLP shall be constructed as a stack of technologies being composed of at least
— a network layer for communication and data exchange;
— a security layer that assures secure and encrypted data exchange and storage;
— an authentication layer that assures the integrity of data and the authenticity of the participants;
— a data layer that allows the interoperability and exchange of application data between the different services and components;
— an application layer which provides services and offerings and supports modular extensions.

Это очень низкий стек, завершающийся «приложением», как верхним уровнем абстракции правового состояния. Данная вертикальная архитектура нарезает только под-слой доступа к цифровым носителям закона, но не к конструктам, регулирующим поведение в его полноте. Как иллюстрация к архитектуре некоторого частного legaltech-решения, как цифровая платформа, данная схема может иметь ценность, но я не стал бы называть это решение слишком уж common. Таких ИТ-центричных представлений самих по себе сильно недостаточно, чтобы значимо снизить риски в таком рискованном предприятии, как reinventing legal ecosystem.

В моём стеке, стек из CLP где-то там внизу, среди компонентов Physical Access и в качестве карты для конструирования новой нормативности и новой юрисдикции, преодолевающей киберфизические границы, схема ниже более полезна, а схема выше почти бесполезна.

Сведение технологического стека к стеку только ИТ-технологий с высокой вероятностью чревато быстрой архитектурной катастрофой.

4

В стеке архитектурных слоёв Utilization layer заполнен процессами:

Business and utilization layer

1. (Innovative) Business models
2. Legal Inhouse Processes
3. Legal Core Processes
4. Legal Support Processes
5. Functional Management Processes
6. Office Processes
7. …

Несомненно, в конце концов, автоматизация бизнес-процессов, это то, к чему должна свестись автоматизация права. Но в качестве абстракции для уровня и во время платформенного архитектурирования, это слишком низкий уровень генерализации и не самый эффективный, на мой взгляд, поход к абстрагированию. Мой опыт в автоматизации правовых бизнес-процессов уровня государства (служба выдали лицензий для правительства Казахстана, я был руководителем группы разработки) не может рассматриваться как всеобъемлющий, но ряд болезненных уроков этот проект преподнёс; уроков, которые я осмысливаю уже 10 лет.

Конструкт «практики» является альтернативным способом описывать происходящее в социуме, и от «процесса» она отличается отсутствием временной развёртки: операционное время абстрагировано. Это даёт очень существенную концептуальную, архитектурную мобильность моделей. Операционное время и «процессы» появляются в процессе специализации практико-центричных моделей.

5

Вообще, детализация уровней местами напоминает «китайскую классификацию животных» Борхеса, а те конструкты, чем авторы заполняют архитектуру платформы, малоспецифичны для правовой сферы: это регулярная solution architecture какой-то системы поддержки деятельности крупного предприятия. Отсылая к изначальному reinventing legal eco-system: недостаточно.

6

Расписывая пользы от CLI, авторы обращаются к правительствам:

The Common Legal Platform with its four layers is attractive for governments and governmental authorities as well. As authorities often face the same or similar challenges as companies, when it comes up to digital transformation, the CLP can be an ideal conceptual or implementational framework.

Если рассматривать правительство как организацию со своими бизнес-процессами, то некая (пусть и такая, как CLI) технологическая платформа, несомненно, может быть полезна. Но правительство, как орган управления обществом, как один из ключевых агентов в правовой системе социума требует иного подхода: это не просто «большая компания» или «менеджмент в корпорации Государство», это гораздо более многомерный институт, требующий многоаспектного проецирования на новую экосистему права.