Комментарий к статье И.Кукулина «Фетишизация науки и традиция Просвещения»

https://indicator.ru/article/2017/10/19/fetishizaciya-nauki-i-tradiciya-prosvesheniya/

Отличная, содержательная статья. Хоть автор там и уделяет больше внимания проблемам и выяснению отношений, которые меня мало задевают, но ряд важных позиций подсвечены очень хорошо.

«Научность» стала символом веры, а «критерии научности» — инструментами Inquisición в борьбе с инакомыслием даже не по отношению к рационализму науки в общем, а к представлениям отдельных учёных или функционеров науки. Автор выстраивает непростую позицию между научностью, традицией Просвещения, российской ситуацией с наукой, а также необходимостью в рефлексии этого всего и коммуникации, но я спроецировал её на свои простые рабоче-крестьянские нужды.

Если поставить вопрос «а в чём, собственно, ценность ‘научности’, что за это звание нужно бороться?», то значительная часть образованных граждан сразу запишет вопрошающего в мракобесы. Такая позиция понятна и даже где-то полезна для операторов внутри [позитивистской] эпистемы, заботящихся о её внутренней стабильности, местной непротиворечивости и лояльности прихожан. Кризис науки, представлений об истинности и прочие радости постмодернизма из этой позиции рассматриваются скорее как болезнь, а не как признак пересмотреть границы и структуру знания.

Автор указывает на три составляющих науки: получение знания, легитимация знания и передача знания (образование), и тем напоминает, что критерии «научности» стоят в зависимом положении от актуальных в обществе предрасположенностей и структуры знаниевых процессов, которые могут корректировать социальные эффекты любого полученного знания с точностью до наоборот. Мединский в своей статье против критиков прямо признаёт эту зависимость и ставит себе в заслугу прагматичность интерпретаций в своей диссертации, чем вызывает новую порцию обвинений от тех, которые верят, что релятивизм и постмодернизм — это зло.

С этим злом здоровый учёный современности предлагает бороться для начала с помощью критического мышления, а потом уже пытками [лжеучёных] и казнями [лженаук]. Хотя критическое мышление тоже сильно зависит от носителя, это в расчёт берётся редко, а сам подход и необходимость не вызывает сомнений.

И тут читатели моей заметки уже настроились увидеть обличение обличителей наук, которые совсем не «лже», искупительный аргумент постмодернистам или что-то в этом духе.

Неа.

Релятивизм, девальвация и диссоциация истины, кризис науки и рационалистичных традиций Просвещения а также прочие радости Постмодерна — это закономерный финал эпохи; сцена, где уроборос позитивистского рацио хватает себя за хвост и с остервенением зажёвывает, голося при этом от боли и несправедливости. Однако, back to the womb, к простым дедовским теориям мира, истины, разума и науки — это такой же невозможный и суицидальный для общества манёвр, как и продолжение посмодернистского безумия. Или, скорее, заумия.

Критическое мышление — попытка вылечится от постмодернистского релятивизма и остановить девальвацию истины, но совсем не средство преодоления этих состояний. Это безнадёжная попытка линейно наращивать сложность наличных инструментов, чтобы преодолеть экспоненциально растущие проблемы мышления, мировосприятия, метода. Критическое мышление, в любой форме, есть такой же ограниченный в способности инструмент борьбы со сложностью и неопределённостью, как Постмодерн есть ограниченная во времени и фертильности реальность. Это две части одного угасающего целого, и, возможно, взаимная аннигиляция этих контр-позиций, произойдёт с выделением больших огней и пепла, в горниле грядущих социальных катастроф.

Постмодерн должен и будет преодолён, но сделают это не консерваторы истины из храма позитивистской науки, как и не постмодернистские путаники, плетущие свою ризому и ловящие в неё наивных мотыльков. Пока голова пожирает хвост, из которого она выросла, нам нужно оторвать взгляд от этого голово-хвосто-кружения и посмотреть на центр, вокруг чего вся эта канитель вертится. Тогда вопрос «в чём ценность ‘научности'» может стать не риторическим оборотом в споре с нулевой суммой, а задачей определения метрической ценности метода среди других, как достаточных известных, так и необходимых неизвестных.