Введение в Управляемую эпистемологию

Опубликовано в альманахе «Единая философия» №1

Контекст и проблематизация

1. Мир, который человечество создало к началу XXI века предельно сложен: разнообразие состояний мира, важных для нашей деятельности, выживания и развития в нём, сложность взаимозависимости наблюдаемого и эффектов наших действий, превышает предел и индивидуального, и любого коллективного разума в постижении этой сложности, в способности принимать своевременные и качественные решения.

2. Человечество тысячи лет развивало когнитивные инструменты для понимания мира. Мы унаследовали не только тексты и традиции, но и формы мышления, большинство из которых сформировались в существенно более простом и медленно меняющемся мире. Можно констатировать проблему несоответствия необходимой сложности коллективной деятельности наличной сложности коллективного мышления [1]. Локальная рациональность, сформированная в культурных изолятах, и её локалистское теоретическое знание буксуют при пересечении любой из границ: культурной – несмотря на антропологическое просветление Европы позднего Модерна, количественной – несмотря на наличие производительных компьютеров, масштабной. Примерами последнего могут служить проблемы привязки (concept grounding [2] [3] [4]) нелокальных концептов и соотношение между концептами разных масштабов: сравнительно хорошо локализуемым «автомобилем» и плохо локализуемым «транспортом» в инженерии; «индивидом» и «нацией» в социологии [5]; «генотипом» и «расширенным фенотипом» в биологии [6]. Причём, с увеличением количества и качества научного внимания к вроде бы надёжно локальным объектам, включая саму твёрдую материю, они так же диссоциируют [7], создавая новые размерности и границы [8] [9] [10].

3. Преодоление этой проблемы имеет два измерения: развитие индивидуальных когнитивных способностей и развитие способов коллективного мышления. Решение индивидуальной задачи лежит в зоне образования и самообразования, а также специфических дисциплин саморазвития, как психонетика [11]. Решение задачи о знаниевой коммуникации требует развития соглашений: синтаксисов, семантик, протоколов. Индивидуальные навыки и коллективные протоколы определяют совокупную когнитивную производительность группы [12], её способность создавать знание, которое можно использовать для решения сложных общих задач.

4. В рамках философских изысканий уже многие десятилетия звучат констатации о кризисе фундаментальных представлений науки. Такие констатации оформляются различными способами, но имеют общее указание на предельный характер проблемы. Д.Чалмерс призвал к разработке «фундаментальной теории», без которой, по его словам, невозможно решить так называемую «трудную проблему сознания» [13]. Попытки выполнять междисциплинарный синтез упираются как в проблемы понятийной стыковки, так и в ресурсные проблемы создания, обслуживания и использования междисциплинарных медиаторов.

5. Иная, более сильная формулировка проблемы может звучать как констатация слабой либо недостаточной производительности комплекса используемого набора когнитивных инструментов и инфраструктур: от фундаментальных принципов, теорий и онтологий наук до цифрового технического обеспечения семантически-насыщенной, многоаспектной, высокоскоростной знаниевой коммуникации. Под «скоростью коммуникации» здесь понимается не время доставки сообщения по Интернету, а время доставки некоторого дискретного понимания, теоретического положения от автора до адресата: пространный 600-страничный фолиант для передачи 3-5 ключевых положений – это расточительность и непозволительная роскошь.

6. Качественное осознание данной проблемы уже нетривиально по причине того, что сами наши когнитивные инструменты и определяют то, как мы взаимодействуем с миром – рамки и линзу, архитектуру нашей когнитивной оптики. Обычным является инстинктивная попытка преодолеть барьер производительности, используя известные когнитивные инструменты и применяя устоявшиеся методы поиска, а также опираясь и оглядываясь на одобрение ригидных, цензурирующих и коррумпированных институтов науки. Несмотря на оптимизм консерваторов и охранителей относительно потенциала дальнейшего линейного развития, все симптомы и череда «кризисных» констатаций для многих учёных уже стали достаточной причиной говорить о тупике и необходимости некого радикального изменения [13] [14] [15] [16].

7. Ещё одна теория сама по себе не может являться таким радикальным изменением. Теория – инструмент коммуникации; изменению же должны подвергнуться субъекты: индивиды и институты. Такое приращение не может быть выполено в изоляции одного из измерений развития: индивидуального, коллективного, коммуникативного. Индивидуальная супер-способность плохо или медленно масштабируется, при этом продвинутые коммуникативные протоколы не будут работать без адаптации к ним индивидов. Требуется разумный баланс между эффектом и затратами, с неизбежной инкапсуляцией сложности. Примером успеха развёртывания в обществе вполне радикального технологического изменения может служить то, как любая старушка сегодня может пользоваться устройством, содержащим процессор с гипертредингом.

Определение Управляемой эпистемологии

1. Управляемая эпистемология – это подход в построении коллективного разделяемого знания. Знание здесь понимается не в терминах knowledge management, как набор артефактов на цифровых носителях, а как группа состояний, определяющих поведение агента.

2. Эпистемология – протокол мышления о мышлении и архитектура знания о знании. Управляемая эпистемология – это специальный протокол, который претендует на преодоление ряда фундаментальных ограничений, присущих текущему мейнстриму, безотносительно конкретной теории или научной дисциплины. Главная область применимости – там, где присутствует высокоабстрактное, разномасштабное и высокосвязное знание: междисциплинарные исследования, отрасли с рефлексивностью и активной интроспекцией. Важным регионом применения может стать системная инженерия и связанные исследования, где разработки исполнимых метаонтологических и эпистемологических фреймворков являются регулярной практикой [17] [18] [19], а такие вопросы, как трассируемость (traceability) и привязка разномасштабных концептов (concept grounding) – одни из насущных [20].

3. УЭ реализуется как коммуникация в группе агентов, и использует в качестве транспортной инфраструктуры теории и модели. Состав этой коммуникации – знаниевые конструкции, отражающие абстрактное знание. Этот факт делает данную коммуникацию особой и обычно плохосовместимой с передачей низкоабстрактного объект-ориентированного знания. Именно эта рекурсия и рефлексия требует отдельного, эпистемологического (знание о знании) протокола поверх или вместо обычного, эпистемического (знание об объекте). Теоретическая и онтологическая работа – создание такой инфраструктуры, воплощающих представления в знаковых порядках-синтаксисах, как важная эпистемологическая практика сама требует дополнительного фокуса контроля. Одна из задач УЭ – обеспечивать самоприменимость и экономично сохранять один и тот же набор инструментов на любом уровне этой рекурсии.

4. УЭ — постконструктивистский подход, в том смысле, что конструктивистская установка, в простом виде звучащая как «наблюдатель неотделим от наблюдаемого» [21], её общенаучные (антропный принцип), феноменологические (редукция Гуссерля [22]), постструктуралистские («различие и повторение» Делёза [23]), математические (интуиционизм Брауэра [24]) или аналитические (гетерофеноменология Деннета [25]) аналогии или приближения рассматриваются, как недостаточно решительные, частные интервенции и перекрываются развитой архитектурой концептов, фундаментально опирающихся на агента с активным вниманием. Обоснование такого архитектурного выбора было бы похоже на картезианскую регрессию cogito ergo sum, имело бы содержание только на поле и в правилах текущего академического дискурса; в «бою без правил» на стратегическую эффективность обоснования появляются a posteriori, как оценка эффекта применения.

5. УЭ преодолевает релятивистскую дезориентацию постмодернистской ризомы, но в отличии от реакционных теорий [26] [27], объявляющих постмодернистскую философию вредной девиацией, в оптике УЭ эпистемологические интуиции французского постструктурализма рассматриваются как частные и частично-полезные дискурсы и модели, имеющие общий проблемный фокус, но не сумевших преодолеть барьер синтаксиса, утонувших в невнятных и путаных рефлексиях. Каждое такое продвижение останавливалось не только из-за отсутствия адекватных задаче рациональных средств выражения (синтаксических и семантических конструкций), но и из-за слабой рефлексии контекста и низкой управляемости процесса конструирования и коммуникации знания, а также – из-за недостаточной организации и дисциплины индивидуального мышления, прежде всего – интроспекции.

В этой же оптике такие проблемы как «трудная проблема сознания» представляются как ситуации интуитивного обнаружения ограничений синтаксиса. В математике и формальных системах это часто выражается в объявлении противоречия в форме «парадокса». Решения часто включаются в себя расширение текущего или введение вообще несовместимого альтернативного синтаксиса. Можно привести в пример появление мнимой единицы, оборвавшее поиски квадратного корня из отрицательных чисел на вещественной числовой прямой [28] [29].

1. УЭ — инженерная эпистемология. «Инженерная» здесь означает не фокус на исследовании инженерных практик через оптику существующих эпистемологических инструментов, а наоборот — взгляд на эпистемологический подход и теорию, как на особого рода конструктивные объекты, и целеориентированное построение их с применением инженерной дисциплины мышления. Механистичность в «инженерной эпистемологии» означает не физикализм или редукцию к позитивистским моделям, в чём часто подозревают инженеров, а во введении особой механики мышления – управляемых протоколов эпистемологического уровня общности. И материалические, и идеалистические концепции, и их противостояние – для УЭ не более чем частные, локально-полезные и локально-применимые подходы в исследовательском поле. УЭ находится здесь в позиции, аналогичной позиции невовлечённого интереса антропологии в отношении религиозных культов.

Элементы

14. Мышление обеспечивает действие: максима Управляемой эпистемологии.

Фундаментальный и сквозной принцип, определяющий обеспечивающую роль знания по отношению к действию агента. Как ориентированная на поддержку действия, УЭ требует учёта экономических аспектов этой поддержки, куда включаются прежде всего когнитивные затраты на некоторую знаниевую операцию, транзакцию, практику, а также на количество артефактов, знаков и различений, необходимых для реализации целевого действия. Одним из удачных определений интеллекта является формула «интеллект – это способность к решению задач в условиях ограниченных ресурсов» [30]. Соотношение ресурсных ограничений и сложности деятельности, которую нужно обеспечить соответствующим знанием – это важная, отрефлексированная экономическая норма в основании УЭ, определяющая её способность в сравнении с конкурирующими подходами.

15. Опорная когнитивная архитектура.

УЭ радикальным образом дисциплинирует дискурс, связанный с рефлексией знания. Известные попытки ввести строгость в высокоабстрактный дискурс опираются на разнообразные логики и формальные методы. Эти подходы являют собой эволюционные этапы в стремлении совершить главный эпистемический манёвр: снизить затраты на рефлексию, конструирование и реконструирование знания, обеспечивающего качественное управление высокоразнообразной деятельностью. Эта экономическая норма требует в том числе использования минимально достаточного разнообразия эпистемических конструктов, обеспечивающих управляемость. Ни древние силлогизмы, ни современные формальные подходы, не могут обеспечить выполнение качественной и экономичной рефлексии, а также сквозную нелокальную управляемость в практических приложениях современного мира.

Решение, предлагаемое УЭ — использовать для нормирования и дисциплинирования такого рода коммуникации архитектуру следующего поколения — эпистемические эмуляторы, симуляции эпистемической коммуникации, построенные на базе опорных когнитивных архитектур. Такая рекурсивная агентская архитектура, должна позволять реализовывать нормирующий процессинг, расширяя разнообразие управляемых позиций за пределы всегда линейных или окололинейных формализмов. Ограничения формальных подходов свойственны всему классу и являются производной от ограничений когнитивной механики, свойственной коммуникации через экзокортекс (внешнее средство поддержки мышления) вида «карандаш-бумага» с её полуторамерной или двумерной организацией внимания. Современные экзокортексы позволяют внедрять более производительную когнитивную поддержку («системы мышления 0» [31]), которая нуждается в соответствующем глубоком концептуальном основании – на что и претендует УЭ.

16. Действие-центричная онтологизация и транспонирование онтологических оснований.

Объект-центричный Umwelt мы отнаследовали от животных со всеми остальными инстинктами, как эффективный для выживния вида способ организации сенсорного поля. Он укоренён в языке, мышлении, коммуникации и производных социальных институтах. Объект-центричность показывает удовлетворительную производительность в мире, близком в размерности к миру животного выживания. В высокоразнообразных, виртуализированных мирах современного сверхсоциализированного человеческого мира объект-центричные протоколы очевидным образом демонстрируют слабую производительность, что создаёт критические ограничения.

Действие-центричная онтологизация – особый, во многих важных контекстах более производительный, легче масштабируемый и переносимый онтологический протокол. ДЦО использован в том числе и для онтологизации самой УЭ.

Переключение между объект-центричными и действие-центричным протоколами онтологизации выполняется через изменение базальной схемы различения. Топика «транспонирования» очерчивает решение вопроса о привязке знака (symbol grounding [3]) и онтологических обязательствах (ontological commitments [32]) для соответствующих онтологизаций УЭ.

Для экспликации тезиса в качестве опорной когнитивной архитектуры можно использовать простую модель: например, «функциональную систему» Анохина [33]. «Транспонирование» заключается в разворачивании вектора привязки знака с обратного направления в векторе «аффектор→эффектор» на прямое, в сторону эффектора. Привязка к областям с высоким разнообразием (сенсорный порт) заменяется на привязку к областям с низким разнообразием (моторный порт). Для высокоабстрактных доменов, таких как онтологии права, ряд практических экспериментов показывают, что для ДЦ-онтологий мы можем получить масштабное снижение неопределённости в онтиках, затрат на её снижение при выводе (inference) и, last but not least, затрат на ввод в модель – что является одним из критических препятствий в практическом применении подходов к формализации и онтологизации права.

В контексте объектных онтологий, где во главе угла стоит «объект», а «связь» является неудобным конструктом, антревольтом объект-центричных схем внимания (на что есть свои причины эволюционного характера), транспонирование сделает «связь» конструктом первого класса по сравнению с «объектом», выворачивая плотную объектную модель через воиды связности. Само по себе такое выворачивание внутри некоторой объектной онтологии малополезно, но может служить примером переключения оптики. Для полноценного эффекта необходимо не транспонирование онтологии, а транспонирование онтологических оснований.

Транспонирование необходимо не только как преодление ограничений объект-центричности, но и как архитектура интеграции ОЦ- и ДЦ- онтологий для решения задач, где оба подхода имеют экономическую ценность.

17. Теория внимания и распределённые паттерны внимания.

Термин «сознание», как и стоящая за ним понятийная схема – объективистский балласт, сильно тормозящий эпистемологическую эволюцию и технологический прогресс в ИИ. Теория внимания в корпусе УЭ фиксирует агентскую рефлексию в производительной концептуальной схеме на первых ролях. Знание обеспечивает действие, и «внимание» — это ситуация избирательности: обусловленной, направленной вариативности частного знания, обеспечивающего специфичное к цели и ситуации, адаптивное управление. Персистентные эпистемические структуры, сочетающие устойчивые и вариативные части, обеспечивающие экономию с одной стороны и гибкость принятий решений – с другой, концептуализируются как особые структуры – «паттерны внимания». В агентных средах с эпистемической коммуникацией паттерны внимания, локальные к агенту, имеют социальный генезис и встроены в распределённые эпистемические конструкции, собирающие синхронную деятельность социума. Концепция «паттернизма» имеет некоторую популярность в сфере искусственного интеллекта [30], «паттерн» занял важное место в программной [34] и онтологической [35] инженериях, в нейроэкономических исследованиях [36] и многих других областях, поэтому концепт «паттерна» может играть важную роль в инфраструктуре междисциплинарных медиаторов.

«Внимание» также стало популярным термином и в различного рода социальных науках («экономика внимания» [37]), в нейрофизиологии [38] и в инженерии («machine learning attention» [39]) не случайно: этот концептуальный конструкт имеет большой объяснительный потенциал, особенно, если будет освобождён от позитивистских и объективистских барьеров. Особый интерес представляет реконцептуализация институциональной экономики на база развитой теории внимания, т.к. понятие «институт» в данном контексте почти синонимично «распределённому паттерну внимания», только имеющее генезис социо-экономического обощения, со слабой эпистемологической архитектурой, которая способствовала бы в том числе его более свободному междисциплинарному применению.

18. Эпистемическая рефлексия и кибернетическая редукция.

Гуссерль преодолевает натуралистическую установку феноменологической редукцией, называя это «коперниканским переворотом в гносеологии». Принцип феноменологического эпохе существует в контексте предодоления объективистской «натуралистской» позиции и требует удерживать дистанцию различения между «вещами» и «феноменами», приоритезируя последние в качестве операндов мышления. Это требование «редукции вещей к феноменам» существует не только в качестве основания его эпистемологии, но и как требование к компетенции различения и дисциплине мышления. Практика феноменологии требует уметь дисцплинировать внимание, различая «натуралистический» режим внимания и «трансцендентно-феноменологический» режим. Гуссерль, не имея иной иной метаонтологии, указывает на эти режимы через доступные в его его концептуальной схеме объекты-результаты: «вещь» и «феномен».

«Эпистемологическая рефлексия» – это ссылка на аналогичного характера манёвр, на компетентностное требование и на эпистемологический конструкт в теоретическом корпусе УЭ. Манёвр заключается в конструировании и достаточно устойчивом удержании ещё одного режима внимания, ещё одного эшелона рефлексии, позволяющего динамически фиксировать иные и любые режимы, их транзиентные и персистентные состояния. Как и в случае с феноменологическим манёвром, здесь необходима личная когнитивная компетенция: способность к особой интроспекции, жест абстрактного мышления. Для коммутации и коммуникации таких различений УЭ предлагает теоретическую оснастку и концептуальные схемы, начиная с «опорной когнитивной архитектуры», в том числе облегчающую коллективное удержание такого модуса внимания и провокацию соответствующих эффектов в целевой деятельности группы в управляемом порядке.

Кибернетическая редукция и эпистемическая редукция – связные и симметричные элементы оснастки УЭ, созданные в гуссерлевом стиле. «Кибернетическая» здесь не более чем благозвучный синоним к предикативной форме «науки и практики абстрактного управления» [40] [41].

Кибернетическая редукция: редукция мира к управляемому. Кибернетическое эпохе: воздержаться от суждений о неуправляемом. УЭ, как и интуиционистская математика, стремится использовать финитные и конструируемые понятия. Поэтому «управление» и «управляемость» здесь – предельные концепты, все определения которых рекурсивны на узком диапазоне терминов – «влияние», «действие», «отношение» и пр. Кибернетическая редукция в УЭ определяет подход к демаркации знания. Максима «мышление обеспечивае действие» с нормой кибернетической редукции определяет, что состояния, не обеспечивающие действие/управление, не рассматриваются как «знание». Масштаб целевого действия определяет как локальность знания, так и локализацию редукции.

Эпистемическая редукция – симметричная «кибернетической редукции» установка в фундаментальной дихотомии «действие – знание». Можно предложить формулу «сведение мира к знанию» в качестве ненормативного для УЭ афоризма. «Знание» здесь определено, как состояние когнитивного аппарата агента, определяющего его поведение, что подчиняется кибернетической редукции.

Компактный базис, состоящий этого небольшого набора концептов, редукций и демаркаций позволяет создать удобную, переносимую объективацию – конструкт «агента», определять его границы и удерживать трансграничную идентичность в разнообразии волатильных целевых контекстов.

19. Управляемость: денонсация «истинности», возвращение «истины».

Конструкт «истины» получил релятивизирующие его размерности, а его содержание и ценность подверглись сильнейшему разрушительному воздействию за последний век. Корреспондентская теория истины, при всей наивности, остаётся и останется главным локалистским инструментом удержания управляемости в коллективной деятельности, но даже домохозяйки интуитивно чувствуют границы его применимости. Институционистская атака на закон исключения третьего, социальный конструктивизм, постструктуралистский или прагматический релятивизм создают спектр альтернатив и фронду к этой простоте, в очередной раз обнажая проблему несоответствия эпистемической архитектуры этого инструмента сложности контекстов его применения. Позиция понятия в позитивистской эпистеме рефлексируется слабо, в отличии от экземпляров «истины», констатаций «истинности» и конкурецию за позицию этих инстанций в оперативном внимании целевого социума. Связанные с «истиной» протоколы, такие как «аргументация», «доказательство» имеют ценность, только опираясь на аксиоматичную ценность «истины».

УЭ не настаивает на некой новой концепции истины; теориям ядра УЭ не требуется конструкт «истины» в принципе. Наиболее близкий здесь заменитель – концепция «управляемости», что роднит УЭ с утилитаристским действие-центричным прагматизмом (как американским, так и советским), полагающим истиной «то, что полезно». Отличие в том, что УЭ предлагает механизмы рефлексии любой концептуализации инстинности и истины, размещая их как нормативы исполняемого знания в рамках, маркируемых кибернетической и эпистемической редукциями. Понятие «истины» теряет позицию аксиоматичной ценности и предельного этического мотива. «Истина» становится не более чем частной онтологической позицией, а «истинность» — частным нормативом в широком, но ограниченом спектре эпистем.

«Истина», краеугольный камень в основании всего европейского мышления и «истинность», как норма соответствия, должны быть не деконструированы в анорексичную безценностную ризому безответственных производителей «текста» или разрушены манипулятивными технологиями постправды [42], а получить новую метастабильность после реконцепуализации в виде параметризованных эпистемических конструктов, связанных с локальностью «ожившего субъекта» после его «смерти» [43] [44], также как твёрдая материя после квантовой революции в физике не исчезла, а стала полем устойчивых узлов в картине интерференций электромагнитного поля. Шрёдингер: «То, что мы в настоящее время считаем частицами, есть на самом деле волны» [45]

Норма «истинности» как фундаментальное и фундаменталистское требование, в рамках УЭ а) универсально денонсирована в качестве предельного инструмента нормирования и выведена из набора элементов метаонтологии; б) эпистемологически отрефлексирована и в) инженерно реконструирована и размещена в тех контекстах действия, где её применение целесообразно. «Истина» в такой оптике не становится просто локалистским понятием или фундаменталистским анахронизмом, как у релятивистов, но получает статус значимой локальной нормы с эпистемологической управляемостью.

Практические реализации

На данный момент можно зафиксировать более 15 лет разработки версий Управляемой эпистемологии. Как инженерная дисциплина, УЭ всегда существовала в контексте практического применения. Можно привести несколько эпизодов такого применения, имеющих существенный публичный след:

1. Сборка модели междисциплинарного знания в исследовательской работе «Цифровые валюты центральных банков на базе распределённых реестров в Республике Беларусь» по заказу Конфедерации Цифрового Бизнеса для НацБанка и банковского сектора Беларуси. https://cbdc.by/

2. Вычислительное и моделе-ориентированное право. Инженерные исследования в области архитектур правового знания. https://blog.hyperonym.net/

Литература

[1] D. Engelbart, Augmenting Human Intellect: A Conceptual Framework, 1962.
[2] A. Borghi, From affordances to abstractness: An embodied and grounded perspective on language, 2016.
[3] S. Harnad, «The Symbol Grounding Problem,» 1999.
[4] L. Barsalou, «Perceptual symbol systems,» 1999.
[5] Б. Андерсон, Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма, КАНОН-пресс-Ц, 2001.
[6] Р. Докинз, Расширенный фенотип, Династия, 1999.
[7] Е. Фурса, Мироздание — мир волн, резонансов и ничего более, УниверсалПресс, 2007.
[8] G. Bowker, «Boundary Objects and Beyond,» 2015.
[9] S. L. G. J. Star, «Institutional ecology, ‘Translations’, and Boundary objects,» 1989.
[10] C. L. Dantec, «Across Boundaries of Influence and Accountability: The Multiple Scales of Public Sector Information Systems,» 2009.
[11] О. Г. Бахтияров, Психонетика 2.0. Основы постинформационных технологий, 2024.
[12] J. Sweller, Cognitive Load During Problem Solving: Effects on Learning», 1988.
[13] D. Chalmers, The Conscious Mind, Oxford University Press, 1997.
[14] S. Hossenfelder, Science needs reason to be trusted, 2017.
[15] R.-M. Rahal, Science in Crisis. Is Open Science the Solution?, 2019.
[16] Y. Quiballo, «‘An Existential Crisis’ for Science,» [В Интернете]. Available: https://www.ipr.northwestern.edu/news/2024/an-existential-crisis-for-science.html. [Дата обращения: 10 2024].
[17] J. Breuker и R. Hoekstra, «Epistemology and ontology in core ontologies,» 2004.
[18] C. Partridge, «BORO: Foundational Ontology’s Meta-ontological Choices,» 2014.
[19] M. West, «The Basics of 4-Dimensionalism,» 2023.
[20] O. e. a. Gotel, «The Grand Challenge of Traceability,» 2011.
[21] М. И. Ненашев, «Антропный принцип и проблема наблюдателя,» Вопросы философии, № 4, p. 64—74., 2012.
[22] Э. Гуссерль, « Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии,» 1999.
[23] Ж. Делёз, Различие и повторение, Санкт-Петербург: Петрополис, 1998.
[24] А. Гейтинг, Интуиционизм. Введение, Москва: Мир, 1969.
[25] D. Dennet, Consciousness Explained, Penquin Press, 1991.
[26] П. Горохов, «Потмодернизм: новые «Критические заметки об одной реакционной философии»,» Вестник ОГУ, № июль, 2006.
[27] Б. Борисов, Постмодернизм, 2015.
[28] М. Клайн, Математика. Утрата определённости, 1984.
[29] I. Lakatos, Proofs and Refutations: The Logic of Mathematical Discovery, 1976.
[30] B. Goerzel, The Hidden Pattern, 2006.
[31] G. Riva, «The case for human-AI interaction as System 0 thinking,» Nature Human Behaviour, 2024.
[32] W. V. O. Quine, On What There Is, Harvard University Press, 1948.
[33] П. К. Анохин, Принципиальные вопросы общей теории функциональных систем, Москва, 1971.
[34] E. e. a. Gamma, Design Patterns: Elements of Reusable Object-Oriented Software, 1994.
[35] P. Wisse, «The pattern of metapattern: ontological formalization of context and time for open interconnection,» 2003.
[36] N. e. a. Bault, Different Attentional Patterns for Regret and Disappointment: An Eye-tracking Study, 2016.
[37] R. A. Lanham, The Economics of Attention: Style and Substance in the Age of Information, University of Chicago Press, 2006.
[38] M. Graziano, «The attention schema theory: a mechanistic account of subjective awareness,» 2015.
[39] A. e. a. Waswani, Attention Is All You Need, Google, 2017.
[40] H. v. Foerster, Understanding Understanding: Essays on Cybernetics and Cognition, 2003.
[41] M. Yolles, «Metacybernetics: Towards a General Theory of Higher Order Cybernetics,» 2021.
[42] С. Фуллер, Постправда. Знание как борьба за власть, ИД ВШЭ, 2021.
[43] Р. Барт, «Смерть автора,» в Избранные работы. Семиотика. Поэтика, Москва, Прогресс, 1989, pp. 384-391.
[44] В. А. Долин, «Концепт «смерть субъекта» в современной философии,» 2013.
[45] Э. Шрёдингер, Новые пути в физике, Москва: Наука, 1971.
[46] C. Partridge, «Business Objects: Re-Engineering for Re-Use,» 2000.